Неточные совпадения
— Очень можно, куда угодно-с, — с презрительным достоинством сказал Рябинин, как бы желая дать почувствовать, что для других могут быть затруднения, как и с
кем обойтись, но для него никогда и ни в чем не может быть затруднений.
— Господи! Да чего вам?..
Кто такой? Что вам
угодно?
Она имела право принимать к себе,
кого хотела, и употреблять все свое время, как ей было
угодно.
«В доказательство того, что все поданное употребляется в пищу, — сказал старик, — мы начнем первые. Не
угодно ли открыть чашки и кушать, что
кому понравится?»
—
Кто это мне под голову подушку принес?
Кто был такой добрый человек! — воскликнул он с каким-то восторженным, благодарным чувством и плачущим каким-то голосом, будто и бог знает какое благодеяние оказали ему. Добрый человек так потом и остался в неизвестности, кто-нибудь из понятых, а может быть, и писарек Николая Парфеновича распорядились подложить ему подушку из сострадания, но вся душа его как бы сотряслась от слез. Он подошел к столу и объявил, что подпишет все что
угодно.
Надо заметить, что Алеша, живя тогда в монастыре, был еще ничем не связан, мог выходить куда
угодно хоть на целые дни, и если носил свой подрясник, то добровольно, чтобы ни от
кого в монастыре не отличаться.
Шабашкин явился к нему с поклонами и поздравлениями и просьбою назначить, когда
угодно будет его высокопревосходительству вступить во владение новоприобретенным имением — самому или
кому изволит он дать на то доверенность.
В мирской сходке, или громаде, несмотря на то что власть его ограничена несколькими голосами, голова всегда берет верх и почти по своей воле высылает,
кого ему
угодно, ровнять и гладить дорогу или копать рвы.
Я положил умереть в Павловске, на восходе солнца и сойдя в парк, чтобы не обеспокоить никого на даче. Мое «Объяснение» достаточно объяснит всё дело полиции. Охотники до психологии и те,
кому надо, могут вывести из него всё, что им будет
угодно. Я бы не желал, однако ж, чтоб эта рукопись предана была гласности. Прошу князя сохранить экземпляр у себя и сообщить другой экземпляр Аглае Ивановне Епанчиной. Такова моя воля. Завещаю мой скелет в Медицинскую академию для научной пользы.
— И что у вас за повадка так… странно поступать? Ведь вы… просто шпион! Почему вы писали анонимом и тревожили… такую благороднейшую и добрейшую женщину? Почему, наконец, Аглая Ивановна не имеет права писать
кому ей
угодно? Что вы жаловаться, что ли, ходили сегодня? Что вы надеялись там получить? Что подвинуло вас доносить?
— И она тоже. Пусть все отделяются,
кому с нами не
угодно. Мы старого, какого-то мнимого права собственности признавать не станем; а
кто не хочет с нами — живи сам себе. Пусть и финны, и лифляндские немцы, пусть все идут себе доживать свое право.
— Чем же прикажете служить? — тихо спросил коллежский советник. — Вы ведь не имеете желания идти в восстание: мы знаем, что это с вашей стороны был только предлог, чтобы видеть комиссара. Я сам не знаю комиссара, но уверяю вас, что он ни вас, ни
кого принять не может. Что вам
угодно доверить, вы можете, не опасаясь, сообщить мне.
—
Кто ж это вам сказал, что здесь ничего не делают? Не
угодно ли присмотреться самой-то тебе поближе. Может быть, здесь еще более работают, чем где-нибудь. У нас каждая почти одним своим трудом живет.
Спросите где
угодно, в любом магазине, который торгует сукнами или подтяжками Глуар, — я тоже представитель этой фирмы, — или пуговицами Гелиос, — вы спросите только,
кто такой Семен Яковлевич Горизонт, — и вам каждый ответит: «Семен Яковлевич, — это не человек, а золото, это человек бескорыстный, человек брильянтовой честности».
— Это что! Да ты
кто такой? — завизжала она, бросив Елену и подпершись руками в боки. — Вам что в моем доме
угодно?
Кто из нас мимо пройдет — я или Саша, или из слуг,
кого он знал подобрее к нему, — то он сейчас машет, манит к себе, делает разные знаки, и разве только когда кивнешь ему головою и позовешь его — условный знак, что в доме нет никого постороннего и что ему можно войти, когда ему
угодно, — только тогда старик тихонько отворял дверь, радостно улыбался, потирал руки от удовольствия и на цыпочках прямо отправлялся в комнату Покровского.
— Отчего ж не могу? Только
кого именно вам
угодно?
— Я! про тех,
кого вы не знаете, вы можете заключать что
угодно; но меня — не грех ли вам подозревать в такой гнусности?
Кто же я в ваших глазах?
— Это зачем я ей нужен? — вспылил сразу же Егор Егорыч. — Пускай видается с
кем ей
угодно, только не со мной!
— Нет, уж ты можешь покупать себе крепостных крестьян у
кого тебе
угодно, только не у меня… Я раз навсегда тебе сказала, что ни одной копейки не желаю более проживать из состояния покойного отца.
— Все это оченно прекрасно-с, — сказал он, — но у меня нет секунданта, и я, не зная здесь никого, не знаю, к
кому обратиться; а потому не
угодно ли вам будет приехать ко мне с этим вызовом в Москву, куда я вскоре уезжаю.
— Нельзя, Борис Федорыч, пора мне к своим! Боюсь, чтоб они с
кем не повздорили. Кабы царь был в Слободе, мы прямо б к нему с повинною пришли, и пусть бы случилось, что богу
угодно; а с здешними душегубцами не убережешься. Хоть мы и в сторонке, под самым лесом остановились, а все же может какой-нибудь объезд наехать!
— Ну и только! Федору Тирону, если вам
угодно слышать, вот
кому.
Да я за безбожие
кого вам
угодно возделаю.
— Конечно, я небольшое жалованье получаю, но у меня всегда будет кусок хлебца. Конечно, я в университете не был, но живу, как дай бог всякому, и ничего худого за собой не знаю, а впрочем,
кому как
угодно судить. А я, что ж, собою доволен.
— Однако, — кричал Сухобаев, — объясните — вы
кто такой? Вам что угодно-с?
— Отцу нравится жених, — продолжал Николай Артемьевич, размахивая сухарем, — а дочери что до этого за дело! Это было хорошо в прежние, патриархальные времена, а теперь мы все это переменили. Nous avons changé tout ça. [Мы все это переменили (фр.).] Теперь барышня разговаривает с
кем ей
угодно, читает, что ей
угодно; отправляется одна по Москве, без лакея, без служанки, как в Париже; и все это принято. На днях я спрашиваю: где Елена Николаевна? Говорят, изволили выйти. Куда? Неизвестно. Что это — порядок?
—
Кто вы таковы-с? и не
угодно ли пожаловать мне ваш вид? — спросил он дрожащим от волнения голосом.
— Ты, брат, — отвечает мне Фортунатов, — если тебе нравится эти сантиментальные рацеи разводить, так разводи их себе разводами с
кем хочешь, вон хоть к жене моей ступай, она тебя, кстати, морошкой угостит, — а мне, любезный друг, уж все эти дураки надоели, и русские, и польские, и немецкие. По мне хоть всех бы их в один костер, да подпалить лучинкою, так в ту же пору. Вот не
угодно ли получить бумаги ворошок — позаймись, Христа ради, — и с этим подает сверток.
— Конечно, — убеждал меня Постельников, — ты не подумай, Филимоша, что я с тем только о тебе и хлопотал, чтобы ты эти бумажонки отвез; нет, на это у нас теперь сколько
угодно есть охотников, но ты знаешь мои правила: я дал тем нашим лондонцам-то слово с каждым знакомым,
кто едет за границу, что-нибудь туда посылать, и потому не нарушаю этого порядка и с тобой; свези и ты им кой-что.
Отец Крискент только развел руками, что можно было истолковать как
угодно. Но именно последние-то тирады батюшки, которые как будто клонились к тому, чтобы отказаться от жилки, собственно, и убедили Татьяну Власьевну в необходимости «покориться неисповедимым судьбам Промысла», то есть в данном случае взять на себя Маркушкину жилку, пока Вукол Логиныч или
кто другой не перехватил ее.
Да маски глупой нет:
Молчит… таинственна, заговорит… так мило.
Вы можете придать ее словам
Улыбку, взор, какие вам
угодно…
Вот, например, взгляните там,
Как выступает благородно
Высокая турчанка… как полна,
Как дышит грудь ее и страстно и свободно.
Вы знаете ли
кто она?
Быть может, гордая графиня иль княжна,
Диана в обществе… Венера в маскераде,
И также может быть, что эта же краса
К вам завтра вечером придет на полчаса.
В обоих случаях вы, право, не в накладе.
Хлынов. А хоть бы и шутов, братец ты мой.
Кто же мне может запретить? Он человек несостоятельный; я за свои деньги в какую
угодно должность, в такую его и определю, стало быть, ему самому нравится. В шуты нанялся, шутом и будь. Васька, знай свою дистанцию! На задний стол! Барышня,
угодно вам, мы вас потешим? Сейчас могу скомандовать веселую. Эй, народы! Васька, бери бубен, делай колено!
Оба мы: она — злосчастная, брошенная, а я — верный, преданный друг, мечтатель и, если
угодно, лишний человек, неудачник, не способный уже ни на что, как только кашлять и мечтать, да, пожалуй, еще жертвовать собой… но
кому и на что нужны теперь мои жертвы?
Не
угодно ли проверить на деле?» Эти, которые схватили меня, кричат: «Врёт, мы его знаем!» Но я уже сделал лицо, как у обер-полицеймейстера, и его голосом кричу: «
Кто ра-азрешил собрание толпы?» И слышу — господи! — смеются уже!..
— Жаль!.. Очень жаль!.. Я еще в молодости читал ваши сочинения и увлекался ими: действительно, в России очень многое дурно, и всем,
кто умеет писать, надобно-с писать, потому что во всех сословиях начинают уже желать читать! Все хотят хоть сколько-нибудь просветиться!.. Какое же вам платье
угодно иметь, почтеннейший господин Миклаков? — заключил Адольф Иваныч с какой-то почти нежностью.
— Что ж ни при чем? Вам тогда надобно будет немножко побольше характеру показать!.. Идти к князю на дом, что ли, и просить его, чтобы он обеспечил судьбу внука. Он вашу просьбу должен в этом случае понять и оценить, и теперь, как ему будет
угодно — деньгами ли выдать или вексель. Только на чье имя? На имя младенца делать глупо: умер он, — Елене Николаевне одни только проценты пойдут; на имя ее — она не желает того, значит, прямо вам: умрете вы, не
кому же достанется, как им!..
Да, да! — прибавил артиллерийской офицер, — говорите, что вам
угодно; а по-моему, тот,
кто сказал, что может истрачивать по нескольку тысяч человек в сутки, — рожден, чтоб повелевать миллионами.
— Quid est? [
Кто это? (лат.)] — вскричал прохожий, повернясь к Зарецкому. — Что вам
угодно, господин офицер? — продолжал он, приподняв шляпу.
— Я должен проучить вас… Извините за грубый тон, но мне необходимо проучить вас. Да-с, к сожалению, я должен проучить вас. Я требую два свидания: сегодня и завтра. Послезавтра вы совершенно свободны и можете идти на все четыре стороны с
кем вам
угодно. Сегодня и завтра.
Если мне скажут, что нельзя любить сестру так пылко, вот мой ответ: любовь — везде любовь, то есть самозабвение, сумасшествие, назовите как вам
угодно; — и человек, который ненавидит всё, и любит единое существо в мире,
кто бы оно ни было, мать, сестра или дочь, его любовь сильней всех ваших произвольных страстей.
— Эх, господа! господа! А еще ученые, еще докторами зоветесь! В университетах были. Врачи! целители! Разве так-то можно насиловать женщину, да еще больную! Стыдно, стыдно, господа! Так делают не врачи, а разве… палачи. Жалуйтесь на меня за мое слово,
кому вам
угодно, да старайтесь, чтобы другой раз вам этого слова не сказали. Пусть бог вас простит и за нее не заплатит тем же вашим дочерям или женам. Пойдем, Настя.
Аполлинария. Погоди, Зоя. Да надо радоваться этому; по крайней мере все,
кто ее любит, радуются; а я просто торжествую. Когда она была еще маленькой девочкой, я ей постоянно твердила: «Зоя, ты богата, смотри не погуби свою жизнь, как погубила твоя несчастная тетя». Ах, что это был за ребенок! Это был воск! из нее можно было сделать все, что
угодно. И я сделала из нее идеал женщины, и образовала, н воспитала ее именно в тех понятиях, которые нужны Для женского счастия.
— О
ком же это
угодно таким образом относиться?
Бенин показалось ужасным такое обращение со стороны человека, который ехал «сходиться с народом», и у них произошла сцена. Бенни настоятельно потребовал, чтобы Ничипоренко или тотчас же извинился перед трактирным мальчиком и дал слово, что вперед подобного обращения ни с
кем из простолюдинов в присутствии Бенни не допустит, или оставил бы его, Бенни, одного и ехал, куда ему
угодно.
Все чувствовали, что надо вырвать «зло» с корнем, все издавали дикие вопли… В чем заключалось зло? Какое оно отношение имело к данной минуте? Об этом никто себя не спрашивал, не рассуждал, не говорил. Чувствовалось одно: что минута благоприятна, что это одна из тех минут, к которым можно приурочить какую
угодно обиду, и никто в суматохе ничего не разберет и не отличит. Если теперь упустить минуту, то
кто может поручиться, поймаешь ли ее когда-нибудь за хвост?
Коршунов. За что их гнать!
Кто ж девушек гонит… Хе, хе, хе… Они попоют, а мы послушаем, да посмотрим на них, да еще денег дадим, а не то что гнать. Гордей Карпыч. Как тебе
угодно, Африкан Савич! Мне только конфузно перед тобою! Но ты не заключай из этого про наше необразование — вот все жена. Никак не могу вбить ей в голову. (К жене.) Сколько раз говорил я тебе: хочешь сделать у себя вечер, позови музыкантов, чтобы это было по всей форме. Кажется, тебе ни в чем отказу нет.
Всякий,
кто только хотел, мог увести его с собой куда
угодно; стоило только сказать ему: Иван Ильич, поедемте, — он брал шапку и ехал; а подвернись тут другой и скажи ему: Иван Ильич, останьтесь, — он клал шапку и оставался.